Хозяйка Империи - Страница 101

101

В коридоре, отделенном от хозяйской спальни лишь тонкой стенной перегородкой, то и дело раздавались шаги слуг, проходящих мимо; но Аракаси словно не слышал этих звуков. Его прикосновения к золотистой коже красавицы пробуждали в ней невольный отклик, и она потянулась к нему. Ей редко доводилось испытывать наслаждение: ведь она была вещью, которую покупали и продавали ради того, чтобы ублажать других. Если бы стало известно, чем она тут занимается, ей грозили бы побои; но ее гостя ждала бесславная смерть в петле. Как видно, он обладал либо исключительной храбростью, либо беспечностью, граничащей с безумием. Она чувствовала ровное биение его сердца.

— Эта хозяйка… — томно проворковала Камлио. — Она так много значит для тебя?

— Как раз сейчас я о ней не думал, — заявил Аракаси, но убедительными были не слова, а нежность, с которой его губы встретились с ее губами, — нежность, которая была сродни поклонению. Поцелуй отогнал все сомнения, а немного погодя и все мысли.

Красновато-золотистое марево вспыхнувшей страсти затуманило взор куртизанки. С трудом переводя дух, покрытая легкой испариной любовного неистовства, Камлио наконец забыла об осторожности и, порывисто прильнув к худощавому смельчаку, почувствовала, как накатила на нее волна блаженства. Она смеялась и плакала и в какой-то момент между минутами игры и опустошенности шепотом поведала, где находится ее сестра, проданная в дальний город Онтосет.

Несмотря на таинственность, окружавшую ее посетителя, прекрасной Камлио и в голову не приходило, что он может оказаться просто непревзойденным актером-притворщиком. Однако, когда она, отдышавшись после бурного слияния тел, повернулась в его сторону, поневоле пришлось заподозрить неладное: окно было открыто, а он сам исчез, равно как и его одежда.

Изумленная и разгневанная, она уже открыла рот, чтобы позвать стражу: вот пусть его схватят, и наплевать ей на его искусные руки и лживые обещания. Но когда она уже набрала полную грудь воздуха, послышался звук отпираемой задвижки на входной перегородке.

Должно быть, Аракаси услышал тяжелую поступь ее престарелого хозяина, который раньше обычного закончил свое совещание с управляющим. Седой, сутулый, с трясущимися руками, он вошел в спальню, приволакивая ногу. Его бесцветные глаза моргнули при виде смятых и перекрученных покрывал; сухими холодными руками он погладил свою наложницу, все еще разгоряченную после любовной игры. Почувствовав влажность ее кожи, он встревожился:

— Дорогая моя, ты не больна?

— Дурные сны, — мрачно пояснила она. Однако она умела даже скверное настроение обращать себе на пользу. — Хотела просто подремать, а получила кошмары. Это, наверное, из-за жары.

Испытывая благодарное облегчение оттого, что ее ловкий черноволосый любовник сумел незаметно скрыться, Камлио вздохнула и обратила всевозможные ухищрения своего искусства на престарелого хозяина: угодить ему бывало порой весьма трудно.

По другую сторону окна, скрытый от взоров завесой из вьющихся растений и стеной неухоженных кустов акаси. Мастер внимательно прислушивался к звукам, доносившимся из спальни. Испытывая смешанное чувство облегчения и не свойственного ему гнева, он бесшумно облачился в свою одежду. Он солгал только в одном: мысли о Маре никогда не оставляли его. С того дня, когда он присягнул на верность Акоме, Мара стала основой всей его жизни.

Но эта девушка, в немалой степени испорченная, приученная не замечать презрения, окружающего шлюху из Круга Зыбкой Жизни, затронула его душу. Его чувство к ней было искренним, и это само по себе вызвало тревогу. Аракаси постарался отогнать воспоминания о длинных блестящих волосах Камлио и о ее прозрачных, как изумруд, зеленых глазах. До того как он сможет освободить ее, он должен выполнить порученное ему дело. Ибо сведения, которыми она его обогатила в наивном убеждении, что просто открыла один из семейных секретов, заключали в себе нечто более важное; возможное место пребывания гарема Обехана — вожака убийц. Тонкая нить связи с сестрой, которую Камлио сумела сохранить для обмена редкими и малозначительными сообщениями, таила в себе гораздо более грозную опасность, чем она предполагала.

Аракаси потребовались месяцы, чтобы проследить истоки слухов о девушке необычайной красоты — сестре другой девушки, купленной неким торговцем, который, по предположениям Аракаси, был агентом Братства. К нынешнему дню этот торговец успел расстаться с жизнью, что было неминуемым — хотя и побочным — следствием раскрытия Мастером его секрета. Однако сам факт приобретения столь дорогой куртизанки служил для Аракаси почти бесспорным свидетельством, что она, должно быть, принадлежит Обехану или одному из его ближайших сподвижников.

И то, что ее отослали в Онтосет, придавало всему особый смысл. Для посланцев преступной общины было безопасней обустроить свое логово подальше от того места, где они встречались с нужными им людьми, — скромного капища за стенами храма Туракаму. Аракаси и сам пользовался услугами многих агентов, предполагавших, что его основная база находится в Джамаре или Янкоре, поскольку оттуда отправлялись все получаемые ими послания.

Аракаси не поддался искушению немедленно двинуться в Онтосет и провел драгоценные недели в Кентосани, выискивая сестру той девушки. Еще несколько недель Мастер присматривался к Камлио, прежде чем дал ей знать о своем существовании. Обдуманно уклоняясь от прямых ответов на ее вопросы и ограничиваясь туманными ссылками на какие-то превратности судьбы, он внушил ей представление о себе как об отпрыске знатного рода, опустившемся до низов общества в результате любовного приключения.

101