Хозяйка Империи - Страница 253

253

Тапек окинул пристальным взглядом каждого из стоящих перед ним воинов, которые, оказавшись свидетелями его ярости, тем не менее сумели не поддаться страху. Оставалось одно средство, которое могло пробить и разрушить броню их сплоченности и упрямства.

Подогреваемый вновь вспыхнувшим гневом, Тапек оценил расстояние между собой и тем поворотом дороги, до которого успел добраться паланкин Мары. Приметив поблизости от того места дерево, расщепленное ударом молнии, он мысленно направил туда острие своей воли, и магическая энергия перенесла его прямо к цели.

При появлении черноризца Кейок резко развернулся и, стоя между магом и паланкином, застыл в оборонительной позе. Костыль при этом служил ему опорой.

— Прикажи носильщикам остановиться! — потребовал Тапек.

— Пусть госпожа распоряжается своими рабами, как пожелает. — Кейок вытащил из-под плеча костыль, сжал его двумя руками и повернул, высвобождая потайную защелку. Гладко отполированные части деревянного посоха легко разделились с негромким, но отчетливо различимым свистящим звуком: так заявляет о себе клинок, извлекаемый из ножен.

Зычным командирским голосом, в котором не было и намека на старческое дребезжание, Кейок заявил:

— Я не сойду с этого места без приказа госпожи. Тапек уже ничему не удивлялся. Он смерил Кейока свирепым взглядом, но тот и не думал уступать. Слишком много морщин пролегло на лице Кейока и слишком многие годы оставили след на этом лице, чтобы сейчас его черты дрогнули, обнаруживая слабость. Возможно, в последнее время его глаза утратили былую зоркость, но в них горела уверенность человека, знающего себе цену. Он уже столкнулся с самым худшим из того, что могло выпасть на долю воина, — выйти из боя живым и остаться калекой, — но нашел в себе силы преодолеть унизительность такого существования и заново наполнил жизнь смыслом. Его спокойный взгляд, казалось, говорил: в смерти нет ничего таинственного — лишь последний благодатный отдых.

— Да кому ты нужен, старик, — презрительно бросил маг. Он направился к зарослям, куда в поисках укрытия поспешно ринулись носильщики, тащившие паланкин Мары.

Кейок перешел от слов к делу с поразительной быстротой. Молниеносный выпад — и неожиданно для себя маг обнаружил, что к нему устремлено острие меча, направляемого умелой рукой увечного старца.

Стремительность нападения ошеломила Тапека; он едва успел увернуться.

— Да как ты смеешь!.. — завопил он.

Несмотря на все, что произошло перед этим, Тапек даже помыслить не мог, что кто-нибудь из этих ничтожеств решится ему угрожать. Кейок не только решился, он повторил свою выходку. Его меч со свистом обрушился вниз, и в черном одеянии появилась прореха. Тапек поспешил отскочить, но его движения были куда менее ловкими, чем у одноногого воина, и он лишь с большим трудом избежал смертельного удара. Взлетевший в воздух клинок снова заставил мага отступить. Выведенный из равновесия, Тапек не мог призвать на помощь магию: для этого требовалось сосредоточиться, а ему, как назло, приходилось пригибаться, увертываться и пятиться под натиском опытного фехтовальщика.

— Стой!.. Прекрати сейчас же!.. — только и мог выкрикнуть маг, преодолевая одышку: он не имел обыкновения утомлять собственные мускулы и порядком растерялся, внезапно оказавшись в положении человека, спасающего свою жизнь.

А Кейок еще умудрился, делая следующий ложный выпад, издевательски полюбопытствовать:

— Ну что же, ты даже от меня не можешь убежать?

Вынужденный воспользоваться прибором перемещения, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от Кейока, Тапек исчез и появился снова, но уже за пределами досягаемости старого полководца. Он тяжело дышал и сгорал от стыда за свое отступление. Чуть ли не захлебываясь от душившего его бешенства, он собрал все величие, на какое еще был способен, и выпрямился во весь рост. Из глубокого колодца исступленной ярости он призвал необходимую ему энергию. Магическая сила росла в нем, наполняя воздух потрескиванием озона. Голубые энергетические разряды скапливались вокруг Тапека, словно он находился в центре сверкающей молниями грозы, готовой разразиться над ничтожно малым клочком заброшенной земли.

Тем не менее Кейок не выказывал страха. Он опирался на клинок, вынутый из костыля; его обычно бесстрастное лицо сейчас выражало что-то очень похожее на презрение.

— Госпожа права, — заметил он. — Вы всего лишь обычные люди, ничуть не умнее и не благороднее остальных. — Видя, что его слова задели мага, и без того взбешенного, Кейок добавил:

— И к тому же ребячливые и подверженные страху.

Позади, там, где оставалась горстка почетной гвардии Акомы, послышался чей-то смешок.

Тапек зарычал в приступе безрассудной злобы. Накопленная энергия вырвалась наружу. Его рука опустилась в резком, словно рубящем, движении, и из пустоты внезапно возникла темная фигура. Призрак вздымался вверх, затем воспарил — непроглядно-темный, как глубинный мрак безлунной ночи. Лишь на секунду повиснув в воздухе, он стремительно помчался в сторону Кейока.

Старый солдат непроизвольно поднял клинок, чтобы отразить нападение. Не по годам быстрый в движениях, он вступил в поединок с тем, чему не было названия. Но на этот раз его враг оказался бесплотным, и оружие беспрепятственно прошло сквозь чернильно-черную мглу. Кейок не отклонился в сторону и не сделал попытки к отступлению, даже когда магическая сила расщепила рукоять его клинка; и в следующее мгновение это детище злых чар поразило непокорного воина прямо в грудь.

253