Хозяйка Империи - Страница 42

***

Портной выпустил из рук шелковую кайму длинного кафтана, позволив ей упасть почти до пола. Зажав в зубах острые, вырезанные из кости булавки, он отступил назад, любуясь плодами собственных трудов. Церемониальный наряд, заказанный властителем Анасати, безупречно сидел на фигуре вельможи.

Джиро переносил дотошный осмотр ремесленника со сдержанным презрением. Он стоял с бесстрастным видом, слегка отведя руки от боков, чтобы случайно не уколоться булавками, скреплявшими манжеты. Он был настолько неподвижен, что даже блестки, которыми был расшит кафтан спереди (эти блестки образовывали узор, изображающий коршунов), не переливались на свету.

— Господин, — прошепелявил портной сквозь булавки, зажатые в зубах, — ты выглядишь ослепительно. Ни одна знатная девица на выданье не устоит перед тобой, если увидит тебя в этом великолепном наряде!

Джиро поджал губы. Он был не из числа простаков, падких на лесть.

Его забота о собственной внешности почти достигала того неосязаемого предела, за которым ее по ошибке могли принять за признак суетности и тщеславия. Но в действительности он просто очень хорошо понимал, сколь сильно зависит от одежды впечатление, производимое человеком.

Он может показаться глупым, надутым или развязным, если появится в обществе, облачившись в неподобающий наряд. Так как фехтование и тяготы сражений были ему не по вкусу, Джиро использовал любые другие средства, чтобы подчеркнуть свою мужественность. Состязание умов должно принести победу более убедительную, чем какой-то вульгарный триумф на поле битвы.

Джиро с трудом удержался от резкой отповеди портному в ответ на его дурацкий комплимент, но тот был всего лишь ремесленником, наемным работником, едва ли заслуживающим внимания и уж тем более — вельможного гнева. Слова портного не значили ровным счетом ничего и лишь случайно вызвали у Джиро раздражение, всколыхнув в памяти давнюю обиду. Не оценив ни его манер, ни вкуса, его некогда отвергла властительница Мара. Ему предпочли неуклюжего невежу — Бантокапи. Даже мимолетное воспоминание об этом приводило Джиро в ярость, которую приходилось скрывать. Тогда ему ничем не помогли и годы напряженного учения. Акома попросту пренебрегла всеми его способностями вкупе со старательно отшлифованным обаянием. Над ним восторжествовал его неотесанный, смехотворно нелепый брат! Забыть непростительную самодовольную улыбку Банто оказалось невозможно. Джиро все еще чувствовал острую боль, вспоминая пережитое унижение. Он непроизвольно сжал кулаки и вдруг почувствовал, что у него пропало желание и дальше стоять истуканом.

— Мне не подходит этот кафтан, — бросил он с раздражением. — Он мне не нравится. Сшей другой, а этот разорви на тряпки.

Портной побледнел. Он выпустил булавки изо рта и упал на паркетный пол, прижавшись лбом к половице.

— Мой господин! Конечно, как тебе будет угодно.

Смиренно умоляю простить мне недостаток вкуса и недомыслие.

Джиро ничего не ответил. Тщательно причесанной головой он дал знак слуге, чтобы тот снял с него кафтан и бросил на пол.

— Я надену синий с красным, шелковый. Сейчас же принеси его.

Приказ был выполнен с суетливой поспешностью. Властитель Анасати редко наказывал своих рабов и слуг, но с первого же дня своего правления сумел внушить всем и каждому, что отныне не потерпит ни малейшего неповиновения.

Прибывший с докладом первый советник Чимака обратил внимание на панически-угодливое поведение слуг, но это его нисколько не встревожило. Самый мудрый среди приверженцев Анасати, Чимака лучше других знал своего повелителя. Хозяину отнюдь не доставляли удовольствия преувеличенно подобострастные знаки почтения. Джиро вырос и возмужал, будучи вторым сыном; он привык ценить спокойствие и достоинство: ему претил избыток раболепства. Однако с тех пор, как он нежданно-негаданно унаследовал мантию правителя, Джиро стал болезненно чувствителен к тому, как ведут себя с ним его подчиненные и всякая мелкая сошка. Если ему казалось, что кто-нибудь из них не выказывал почтения, на какое вправе рассчитывать властитель Анасати, то провинившемуся приходилось горько пожалеть об этом.

Слуге, который не сумел без запинки произнести хозяйский титул, или рабу, замешкавшемуся с поклоном, нечего было рассчитывать на то, что промах сойдет им с рук. Наряду с роскошной одеждой и сдержанностью манер, традиционная цуранская приверженность кастовым законам являлась неотъемлемой частью требований, предъявляемых к цуранским аристократам. Чуждаясь грубой прозы военного быта, Джиро снискал себе репутацию человека, способного служить образцом светских манер.

Будто не замечая наряда из тончайшего шелка, который, словно мусор, валялся у него под ногами, властитель наклонил голову, отвечая на поклон Чимаки:

— Какое дело привело тебя в этот час, первый советник? Разве ты забыл, что я намеревался после обеда встретиться для беседы с учеными из Миграна?

Чимака склонил голову набок, сверля хозяина загадочным взглядом:

— Я полагаю, господин, что ученые могут подождать, пока мы совершим короткую прогулку.

Властитель Джиро рассердился, хотя не показал виду. Он позволил слугам завязать кушак на его кафтане, после чего ответил:

— Неужели то, что ты собираешься сказать, настолько важно?

Как было хорошо известно всем присутствующим, предвечерние часы Джиро, как правило, отводил для делового приема, во время которого выслушивал доклады своих приказчиков и торговых посредников, а также обсуждал с ними хозяйственные планы. Если его встреча с учеными мужами будет отложена, ее придется перенести на утро, на час, обычно посвящавшийся чтению.